|
|
|
Иван Родионов
ТИХИЙ ДОН
II
Официально принято считать
началом существования и службы Войска
Донского Московским царям 1570 г., потому
что этим годом помечены две самые ранние
царские грамоты, непосредственно
относящиеся к войску Донскому.
Эти грамоты были даны на руки
Ивану Петровичу Новосильцеву, посланному
царем Иоанном IV Грозным к турецкому
султану Селиму.
Вот полный текст одной из этих
грамот.
«А се такова грамота дана
Ивану ж Новосилцову.
От Царя и великого князя Ивана
Васильевича всея Руси на Донец Северской,
атаманом казацким и казаком всем
безотмены. Послали есмя для своего дела в
Азов Ивана Петровича Новосилцова, и где
учнет вас для нашего дела посылати или по
вестем, для береженья, на кои места велит
вам с собою идти, и вы бы Ивана во всех
наших делах слушали безо всякого
ослушания, тем бы есте нам послужили, а мы
вас за вашу службу жаловати хотим. Писана
на Москве, лета 7078, Генваря в 3 день».
Кто же такие были первые
насельники Дона, основатели Донского
казачьего войска?
Своих имен векам они не
передали, но, несомненно, это были чисто
русские православные люди или пришедшие
из обширной Мо-сковии или же — по догадке
X. И. Попова — жившие здесь еще в первые
века татарского владычества, но
несомненно, что число их в первые века их
исторического существования пополнялось
постоянным прибоем новых сил из всех
областей обширной русской земли. Ис-
торик Соловьев
положительно утверждает, что это
были те же рязанские казаки,
передвинувшиеся только южнее, на Дон.
Что они были чисто русские
люди, свидетельствует их великорусский
говор, их глубокая, сохранившаяся до
наших распущенных упадочных времен,
приверженность к вере отцов и
безграничная любовь к своим прирожденным
Венценосцам,
Сюда, на вольный Тихий Дон
после разгрома Новгорода, свирепых
расправ Иоанна Грозного и позднее, во
времена раскола бежали люди всех званий,
всех состояний.
Бежали холопы, бежали
крестьяне, бежали служилые люди, бежали
опальные бояре и дворяне, находили тут
пристанище и те, кто стоял за старую веру
и не хотел поддаться «никонианской ереси».
Одних гнало сюда горе, других
нужда, третьих месть, но несомненно, что
главное ядро казачества состояло из той
категории людей, у которых «силушка
живчиком по жилочкам переливается».
Несомненно это потому, что
жизнь в те времена на Дону была настолько
тяжка, настолько переполнена ежечасными,
ежеминутными опасностями, что в такой
страшной обстановке могли уживаться
только богатыри телом и духом.
Ко времени возникновения
казачества в Донской степи кочевала
дикая ногайская орда, воинственные
закубанские черкесы делали сюда свои
свирепые набеги, все нижнее течение Дона
до впадения в него реки Аксая, вся та
огромная площадь, где теперь стоят города:
Азов, Ростов, Нахичевань, Новочеркасск,
Аксайская станица — принадлежала
могущественной Турецкой империи, под
боком было тогда грозное Крымское
ханство.
Ни днем, ни ночью, ни у себя
дома, ни, тем менее, во владениях своих
воинственных соседей, казак не имел покоя
и ни одной минуты не мог расставаться с
оружием.
Соотношение сил было таково,
что казак всегда вынужден был драться с
десятками, а иногда и с сотнями врагов.
Широкая степь, только по
берегам Дона и притоков его заросшая
дубовыми, карагачевыми и вязовыми лесами,
представляла собою мало природных
укрытий. Поэтому казаку приходилось
полагаться только на свой зоркий глаз,
меткую стрельбу, на беспощадный удар
острой шашки, на свою выносливость,
сноровку, ловкость, силу, да на доброго
коня.
Постоянная смертельная
опасность развила в этих людях
необыкновенно высокое чувство
товарищества. «Один за всех и все за
одного», вот что было лозунгом Донского
казака.
Неудивительно, что эта горсть
русских людей, как маленький островок,
затерявшийся среди необозримого
азиатского моря, вынуждена была почти
беспрерывно воевать. Воевали, и при этом
на несколько фронтов, годами и месяцами, а
перемирие длилось днями и неделями. Вся
донская степь в те далекие от нас времена
лежала еще целинной. Грубый плуг не
бороздил ее девственной груди. Да тогда
казакам было не до обработки полей. Хлеб
получался из далекой Московии.
В степи, лесах и болотах
водилось неисчислимое множество
пернатой дичи. Бесчисленные стаи диких
уток, гусей, лебедей, казарок, куликов и
чибисов заполняли собою обширные
заливные луга или по местному выражению
— займища.
В степи, поросшей колючими
кустарниками дикого терна, бродили
огромные дрофы, многочисленные выводки
стрепетов и куропаток.
В лесах имели убежище медведи,
туры, олени, волки, кабаны, лисицы, дикие
козы, сайгаки, горностаи и зайцы.
Реки кишмя кишели аршинными
стерлядями, саженными осетрами и
севрюгами, грузными, как огромные бревна,
белугами, о другой, менее ценной рыбе и
говорить не приходится.
Помимо рек она водилась в
каждой заводи, в каждой пересыхающей
летом музге.
Казаки, в свободное от бранных
поисков время, жили охотою. Верхом на
добрых лошадях они гонялись за лисицами и
волками. Не диво было казаку убить зверя
метким выстрелом.
Казак стрелял из самопала или
стрелою из лука в любую цель без промаха.
Зелье и свинец ценились дороже золота,
потому что отнимались с боя у врагов или
привозились с большими затруднениями из
далекой Московии и потому тратить их на
ветер было позором для казака.
А поэтому считалось
молодечеством только то, если казак на
добром коне «загоняет» волка и на полном
скаку, перегнувшись с седла, нанесет
зверю ногайкой только один удар по носу и
этим ударом положит его на месте.
С саблей и на коне или с луком
и колчаном, набитым стрелами, пешком или с
сетями на легком челноке проводили свои
досуги казаки.
Гнездом казачества считается
собственно небольшая площадь,
прилегающая к правому берегу Дона от
теперешней Раздорской станицы до гор,
на которых построен Новочеркасск.
Пространство это по прямому направлению
не превышает и 40 верст. Левый берег Дона
принадлежал враждебным ногаям. Казаки
делились на низовых и верховых.
Те, которые жили от теперешней
Цымлянской станицы вниз по Дону,
назывались низовыми, вверх от нее —
верховыми.
Низовцы не без основания
считают себя старшими в Донской казачьей
семье, потому что первые казачьи
поселения возникли именно на нижнем Дону,
верхний Дон заселился значительно позже.
. По внешнему виду и по характеру низовцы
и верховцы разнятся между собой. Низовцы
больше дорожат своими казацкими
привилегиями, тщеславнее, честолюбивее,
воинственнее и живее по темпераменту,
вероятно унаследованному от своих
прабабушек — черкешенок, татарок и
турчанок; верховцы медлительнее и
домовитее. «Верховые казаки по большей
части русые, сероглазые, брюнетов между
ними мало. Они крепкого сложения и
способны переносить всякие невзгоды,
развиваются очень медленно, но потом
крепчают и достигают глубокой старости.
Низовые казаки по большей части брюнеты,
черноглазые и черноволосые. От природы
они менее крепкого сложения и не легко
переносят большие труды. Они ловки и
проворны и быстро развиваются, но,
подобно всем южным народам, не долговечны».
(Д. Семенов, «Отечествоведение», М. 1879 г. II,
ст. 136).
В степи, поросшей колючими
кустарниками дикого терна, бродили
огромные дрофы, многочисленные выводки
стрепетов и куропаток.
В лесах имели убежище медведи,
туры, олени, волки, кабаны, лисицы, дикие
козы, сайгаки, горностаи и зайцы.
Реки кишмя кишели аршинными
стерлядями, саженными осетрами и
севрюгами, грузными, как огромные бревна,
белугами, о другой, менее ценной рыбе и
говорить не приходится.
Помимо рек она водилась в
каждой заводи, в каждой пересыхающей
летом музге.
Казаки, в свободное от бранных
поисков время, жили охотою. Верхом на
добрых лошадях они гонялись за лисицами и
волками. Не диво было казаку убить зверя
метким выстрелом.
Казак стрелял из самопала или
стрелою из лука в любую цель без промаха.
Зелье и свинец ценились дороже золота,
потому что отнимались с боя у врагов или
привозились с большими затруднениями из
далекой Московии и потому тратить их на
ветер было позором для казака.
А поэтому считалось
молодечеством только то, если казак на
добром коне «загоняет» волка и на полном
скаку, перегнувшись с седла, нанесет
зверю ногайкой только один удар по носу и
этим ударом положит его на месте.
С саблей и на коне или с луком
и колчаном, набитым стрелами, пешком или с
сетями на легком челноке проводили свои
досуги казаки.
Гнездом казачества считается
собственно небольшая площадь,
прилегающая к правому берегу Дона от
теперешней Раздорской станицы до гор,
на которых построен Новочеркасск.
Пространство это по прямому направлению
не превышает и 40 верст. Левый берег Дона
принадлежал враждебным ногаям. Казаки
делились на низовых и верховых.
Те, которые жили от теперешней
Цымлянской станицы вниз по Дону,
назывались низовыми, вверх от нее —
верховыми.
Низовцы не без основания
считают себя старшими в Донской казачьей
семье, потому что первые казачьи
поселения возникли именно на нижнем Дону,
верхний Дон заселился значительно позже.
. По внешнему виду и по характеру низовцы
и верховцы разнятся между собой. Низовцы
больше дорожат своими казацкими
привилегиями, тщеславнее, честолюбивее,
воинственнее и живее по темпераменту,
вероятно унаследованному от своих
прабабушек — черкешенок, татарок и
турчанок; верховцы медлительнее и
домовитее. «Верховые казаки по большей
части русые, сероглазые, брюнетов между
ними мало. Они крепкого сложения и
способны переносить всякие невзгоды,
развиваются очень медленно, но потом
крепчают и достигают глубокой старости.
Низовые казаки по большей части брюнеты,
черноглазые и черноволосые. От природы
они менее крепкого сложения и не легко
переносят большие труды. Они ловки и
проворны и быстро развиваются, но,
подобно всем южным народам, не долговечны».
(Д. Семенов, «Отечествоведение», М. 1879 г. II,
ст. 136).
III
Казаки
обыкновенно селились группами человек в
80 - 100. Такие группы составляли свой стан,
становище. Отсюда произошло название
казачьих поселений станицами. Позже
каждая станица имела свой юрт,
определенный участок земли. В станице
каждый дом окружали земляною и плетеною
из хвороста изгородью для того, чтобы на
случай нападения врагов каждый такой дом
или — по казачьи курень представлял
собою маленькое укрепление. Иногда такие
станицы обносились кругом сплошной
земляной с хворостом изгородью. Отсюда от
слова изгородь, по-казачьи — огорожа или
горожа, и произошло название казачьих
поселений городками. В куренях жили по
несколько человек. В каждом городке
обыкновенно имелся свой общий дом,
называвшийся становою или станичною
избою. Даже в более поздние времена, когда
дотоле почти сплошь безженные казаки
стали обзаводиться семьями, в становых
избах обыкновенно зимовали бездомовные
казаки, имея продовольственные запасы по
числу товарищей, но непременно один котел
и одну общую суму для всех. Отсюда и пошло
практикующееся среди Донцов и до сего
времени величание друг друга «односум».
То есть люди, служившие в одной воинской
части и делившиеся между собою всяким
добром, как братья, навсегда остаются уже
односумами.
Все станичные дела решались
сообща или в станичной избе или на
майдане, т. е. на площади. Сюда же
приходили станичники в часы досуга
поиграть в кости, послушать сказок и
рассказов о лихих набегах и боях с
воинственными врагами. Сюда же сносились
все только что добытые известия о
действиях и замыслах неприятелей.
Во главе станичного
управления стояли выборные атаман с
старшинами. Слово атаман производят от
слова ватман, т. е. начальник ватаги.
Все станичные дела
обсуждались и решались кругом.
Обыкновенно круг собирался на
майдане и если там имелась часовенка, то
все станичники становились вокруг нее
лицом друг к другу, если же часовенки не
имелось, то на площадь выносили икону,
ставили ее на аналой и вокруг иконы
составлялся круг.
В морских походах, собираясь
для совещаний, казаки сплывались на
лодках, образуя широкий круг, в
сухопутных набегах поворачивали головы
лошадей к центру и становились тоже в
круг. Делалось это для того, чтобы при
совещаниях и подаче голосов каждый видел
всех товарищей, чтобы каждый мог смело и
открыто высказать свое мнение и чтобы
решения не принимались с голоса немногих
нахальных горланов.
По такой же схеме создалось и
все управление на Дону.
Войсковой атаман в мирное
время был только старший между равными,
хотя и был окружен почетом товарищей, но
картина круто менялась, как только атаман
садился на коня или в лодку и поднимал
свой пернач. В боевых походах власть его
становилась почти безграничной. Он
распоряжался животом и смертью каждого
из своих подчиненных товарищей.
В мирное время казаки много «гуливали»
и для лихих голов не считалось зазорным
пропить и прогулять все до нитки. Не
пропивалось только одно — оружие. Казак,
пропивший оружие, тем самым лишал себя
высокого звания казака и навеки покрывал
себя несмываемым позором. Товарищество
без всякого снисхождения изгоняло из
своей среды такого пьяницу. Вот почему в
старом гербе Донского казачества,
замененном в начале ХIХ-го столетия на
другой, красовалось изображение сидящего
на бочке голого казака, однако в полном
вооружении. Казаки щеголяли в богатых
одеждах и в драгоценном вооружении
только в мирное время у себя в станицах, в
походах они надевали самую серую одежду и
оружие имели хотя и доброе, но без всяких
украшений.
Делалось это для того, чтобы, в
случае неудачи, неприятелю немногим
возможно было бы от них поживиться.
Свободные в станицах, казаки
на походах сковывали себя беспощадной
железной дисциплиной. Малейший проступок
строго карался. Если же у кого из
товарищей находили водку, то обладателя
ее тут же расстреливали, а на море
зашивали в куль и бросали в воду.
Оправдывалась такая крутая мера
наказания тем соображением, что пьяный
человек при случае может погубить и дело,
и своих товарищей.
Многие современные донские
историки утверждают, что принимались в
казаки на Дону все без разбора и
требовалось от желающих поступить только
вера в св. Троицу и умение перекреститься.
Думаю, что такие историки,
подражая, с одной стороны, великому
Гоголю, с другой, в угоду передовому
общественному мнению, везде и во всем
находить равенство, впадают в немалую
ошибку. Гоголь говорил так о запорожских
казаках.
Уклад жизни, обстановка и
нравы Донцов значительно разнились от
запорожских.
И хотя я — не историк, но имею
веское основание утверждать, что
получить звание казака на Дону было не
совсем легко.
Эта среда для всякого нового
пришельца очень туго размыкалась и
желающий попасть в казачье товарищество
предварительно должен был выдержать
довольно трудный, а иногда и
продолжительный искус.
Такие пришельцы, желающие
быть казаками, назывались сперва
батраками войска и удостоиться высокого
звания казака могли только доблестной
службой и беспорочным поведением.
Иногда такой искус
растягивался лет на 20 и более.
Об этом мне говорил покойный А.
Н. Пивоваров, много лет изучавший прошлое
Дона по подлинным архивным документам.
оглавление
продолжение
|
