СТОРОНА МОЯ, КАЗАЧЬЯ СТОРОНУШКА 

Когда-то бассейн Хопра и прилегающие территории были покрыты густыми лесами, по берегам его рек устраивали свои зимовники и станы казаки.

Недостаток письменных сведений и других известий о донском крае до XVI столетия не представляет возможности с точностью установить начало происхождения донского казачества как отдельной общины, имеющей свою организацию, свои особенности. Такая община, по меткому определению П. С. Балуева, "не могла явиться сразу из ничего и стать твердой ногой на занятых ею местах".

Территория между Волгой и Дунаем во времена глубокой древности известна была грекам под именем страны Гиперборейской, которая называлась еще Скифией. По преданию, скифы, вытесненные массагетами с восточных берегов Каспийского моря, перешли Волгу и расселились между Доном и Дунаем. Более многочисленные полчища сарматов, кочевавших в пределах теперешней Астраханской области, перешли на Дон, разрушили царство скифское. Аланы вытеснили сарматов в I веке. В свою очередь, аланы были вытеснены гуннами в IV веке. В IX веке на обширной площади, орошаемой Доном и его притоками, жили хазары, печенеги и половцы.

Все эти народы оставили здесь свои следы — будь то городки, каменные истуканы или могильные курганы.

Пока разные народы боролись за обладание Доном, далеко на севере и западе формировалось царство русское. В XI веке начинаются уже столкновения печенегов и половцев с русскими, они идут с переменным успехом, но оканчиваются подчинением этих народов русскому влиянию.

В 1224 году пошли на Донскую землю монголы, подчинившие к 1237 году своей власти всю Россию. В столице Золотой Орды — Сарае в 1265 году была учреждена Русская христианская епархия, существовавшая там до конца XV столетия и распространившаяся по всей территории между Волгой и Днепром.

В 1354 году левая сторона Верхнего Дона отошла в ведение рязанского епископа, и уже в грамоте Святителя Алексия Митрополита всея Руси 1360 года послано было благословение "ко всем христианам, обретающимся в пределах Черленого Яру и по Кораллу возле Хопор и Дону".

Возможно допустить, что русское христианское население, хотя и немногочисленное, существовало на этой территории значительно ранее XVI столетия, с которого принято считать появление русских казаков на Дону.

Такое предположение подтверждается и преданием, дошедшим с 1380 года: "В донесении Донскими казаками Великому Князю Дмитрию Ивановичу накануне Куликовской битвы иконы Божьей Матери и другой, Гребневской иконы-Богородицы". Эти священные памятники сохранились до наших дней в Москве.

С XIV столетия, когда пределы Московского княжества начинают продвигаться на юг и юго-восток, когда Рязанское княжество, постепенно теряя свою самостоятельность, присоединилось к Московскому, на берегах Хопра и Дона, в стране, называвшейся Диким полем, в беспрестанных стычках с татарами, разбившимися на несколько орд, начинает выделяться часть русских людей, объединившаяся в воинственную общину донских казаков. Судя по дошедшим историческим актам донская община становится все более известной с 1549 года. В то время казаки имеют уже на Дону свои укрепленные городки и, окруженные со всех сторон татарскими ордами, ведут с ними и турецким городом Азовом постоянную ожесточенную войну, берут даже с Азова оброк (1551 г.). Предание свидетельствует об участии их в покорении Казани в 1552 году. Через 5 лет вместе с царскими войсками участвуют в покорении царства Астраханского.

Слово "казак" тюркского происхождения — "свободный, независимый человек", хотя в разных языках народов Средней и Малой Азии оно имело разное толкование. По иным источникам — казак от "гозак" или "гузак" (гусар), — "легковооруженный всадник". Встречается и такое утверждение, что в I — II веках нашей эры в древнеиндийской литературе этим словом называли свободных, вольнонаемных крестьян. Большинство ученых, говоря об ордынских, запорожских, ногайских, донских и других казаках, отрицает, что это слово когда-либо обозначало работников, и связывает его с вольницей, удальством конных наездников, живущих войной и набегами. Споры о происхождении казачества не утихают до сих пор. Ни одна из теорий, от миграционной ("бегло-холопской", которую вряд ли можно отнести к научной) до автохтонной (местной, коренной), не дает исчерпывающего ответа на этот сложный вопрос. Сама идея казачества не принадлежит русскому народу. Первыми после падения Римской империи казаками являются скандинавы, с их безумно отважными морскими набегами. В Азии казачество получило широкое развитие, монголы познакомили русских выходцев с удальством азиатских наездников и передали им название казаков. В начале 1570 года Иоанн Грозный прислал на Дон свою грамоту с послом Новосильцевым, чтобы казаки Новосильцева слушали во всех государевых делах, "тем бы вы нам послужили. А мы вас за вашу службу жаловать хотим". Эта грамота считается первой по времени, и с нее начинается официальное признание московскими царями существования Войска Донского.

С тех пор связь с Москвой становится неразрывной, казаки ограждают южные рубежи России от враждебных народов, отбивают у них и возвращают на родину "русский полон". Места, занятые донскими казаками, простирались поначалу от низовьев Дона почти до нынешнего Воронежа, где им принадлежал Борщевский-Троицкий монастырь, основанный до 1615 года. На северо-восток от так называемых Шацких ворот на реке Цне находился принадлежащий им же Черниев Никольский монастырь, основанный в 1573 году.

В XVII столетии благодаря смутам в Московском государстве Донское казачество выросло, окрепло.

Городок Черкасский (станица Старочеркасская) стал считаться главным в Войске Донском. Во главе войска стоял ежегодно выбираемый атаман, который по истечении годового срока своей службы являлся в крут и, поклонившись на все четыре стороны, слагал с себя полномочия, возвращая себя в ряды обыкновенных казаков. Круг выбирал новое начальство. Атаман (старейшина) был прямым начальником казаков в дни мира и брани, во внешних сношениях он был представителем войска и принимал послов, вел дипломатические переговоры. По внутреннему управлению на нем лежала обязанность мирить ссорящихся, защищать обиженных, делить между казаками царское жалованье, следить за порядком исполнения круговых приговоров. Тем не менее власть атамана была очень ограниченной. Он не имел права предпринять что-либо по своему личному усмотрению. При нем находились 2 войсковых есаула, выбираемых подобно своему начальнику, на год. Они были исполнителями приказаний атамана и круга. Письменная часть лежала на обязанности войскового дьяка, не имевшего никакой политической власти. В отдельных городках было то же устройство, что и в главном войске.

Станичный атаман и есаул избирались на год. Принимая власть от общества (круга), атаман приобретал неограниченное право управлять, особенно во время военных походов. Жизнь и смерть каждого казака находилась в руках атамана. Круг говорил избранному атаману: "Куда ты глазом кинешь, туда мы кинем головы свои." В случае неумелого руководства казаками либо нанесения вреда обществу атаман мог быть подвергнут суду круга, как рядовой казак.

В знак власти атаманы и есаулы носили жезлы или насеки. Жезл атамана был 1,3—1,4 метра, верхний конец был залит свинцом, так что имел вид булавы. Жезл же есаула был длиннее — ровная палка длиной 2 метра. Насеками они первоначально назывались, по преданию, потому, что, будучи безграмотными, атаман и есаул насекали на них кресты и другие знаки для памяти. На Дону были широко распространены зарубки и насеки для памяти на палках и дощечках. Казак, отправляемый с каким-либо известием в другую станицу, вместо расписки, что известие доставлено, привозил половину расколотой палочки с нарезами. Когда посыльный устно докладывал, то, чтобы ничего не забыть, во время рапорта держал перед собой палку с насечками. Когда жезлы иссекались полностью, они заменялись на новые. Позже насечки на стволах жезлов делались для красоты.

Как пишет И. Тимощенков, была на Верхнем Дону даже такая традиция: выбирали молодое деревце, на нем делали надрезы и оставляли его расти. Через год-два, когда надрезы зарастали и насеки приобретали природную красоту, дерево срубалось и оформлялось в жезл.

Все общественные дела станицы обсуждались в кругу. Круг собирался на майдане (т.е. площади) между станичной избой и часовней. Когда необходимо было собрать круг, есаул с жезлом шел по станице и на перекрестках, сняв шапку, нараспев кричал: "Атаманы молодцы, сходитесь на майдан войсковую грамоту слушать" или "для общего станичного дела". В случае немедленного сбора, чтобы отразить набег или выступить на помощь другой станице, есаул сзывал казаков с развевающейся хоругвью. Это означало, что станица находится в критическом положении. В круг выносились хоругви из часовни, он считался местом священным, правительственным. Казаки стояли без шапок. Атаман предлагал кругу для обсуждения дела, есаул в это время смотрел за порядком. За нарушения или оскорбление святости круга своим поведением любой казак тут же мог быть наказан жезлом, который есаул не выпускал из рук. За важное отличие на общественном поприще или подвиг в бою каждый мог быть удостоен высшей почести, особой награды. Отличившегося качали в кругу самые почетные граждане под громкое ура всего круга.

За различные преступления круг наказывал позором и штрафом. Позор состоял в том, что виновного били в кругу ослопьями (дубинами) и чем попало, сажали в клетку, забивали в колодки. Штраф же — в том, что у виновного забирали (грабили) все личное имущество в пользу общества. Иногда оба эти наказания присуждались одному лицу, это называлось "бить и грабить". Если кого присуждали к битью, его обязательно еще и грабили. Грабеж мог быть и без битья. Наказывали за воровство, трусость, непослушание, прелюбодеяние, несоблюдение постов и т.д. Приговоры круга исполнялись желающими. Если желающих не оказывалось, исполнителем был есаул. За более важные преступления — убийство, измену — в станичном кругу не судили, а забивали в колодки и везли для суда в войско. Там их судил либо войсковой круг, либо войсковой атаман, либо выбранные от каждой станицы 2 — 3 старика-депутата. В большинстве случаев виновных приговаривали к смертной казни через "куль и воду". Преступника сажали в мешок с песком или камнями и опускали в воду, где он и задыхался. За измену войску иногда казнили и так: выводили преступника на границу, рубили пополам, одну половину оставляли на своей земле, другую перебрасывали на неприятельскую. За убийство одним казаком другого во время военного похода, случалось, убийцу живым закапывали в землю поверх убитого.

Тот, кого наказывали на станичном кругу за проступки, лишался гражданских прав, но восстановить свои права мог всегда, проявив себя с пользой для общества.

Станицы наполнялись беглыми из России, теми, кто переходил из других станиц, и пленными. Во время набегов на турок, татар, черкесов казаки мужчин убивали, а женщин и детей (мальчиков и девочек) брали в плен и доставляли их в свои городки вместе с другой добычей. Иногда пленных отправляли в Россию царю, за что получали подарки и припасы, но чаще оставляли у себя: на женщинах женились, а детей усыновляли и воспитывали. Браки совершались на майдане, решение принимал круг, всегда спрашивая согласие у женщины. Если она была согласна, круг утверждал брак. Иногда невеста была пленницей, доставшейся жениху на дуване*. Он мог ее продать, выменять, но жить с ней как с женой без разрешения круга не мог, потому что оскорбил бы этим общественную нравственность и был бы наказан как преступник. Если муж и жена решили развестись, то с разрешения круга они могли это сделать и вступить в новый брак. Если до брака жена была пленницей мужа, то после развода восстанавливались прежние права: казак мог ее подарить кому угодно, продать, променять на коня или харчи. С "неотказною" же (неразведенною) женой он не имел права этого сделать.

Станица могла иметь, наряду с другими, покос, звериный, рыбный промысел по всей войсковой земле, где находилось свободное место, не занятое другой станицей. В случае нападения на станицу, если было необходимо, защищать ее поднималось все войско. В воинский поиск станица могла отправиться как со всем войском, так и одна. Если войсковое начальство заключало мир с кем-либо, станица также должна была соблюдать этот мир.

В случае невыполнения решений войскового круга станица могла лишиться права гражданства между станицами, т.е. подвергнуться пени. В этом случае представители ее не принимались в войсковой круг, суда и защиты ей в войске не было. Мало того, против нее могло пойти все войско, разорить и сжечь дотла, что и случалось с некоторыми станицами. Атамана и лучших людей этих станиц казнили, а всех остальных продавали в неволю туркам.

Далеко не все население городков составляли казаки. Казаком считался тот, кто служил государю и получал за это жалованье. Об этом свидетельствуют сами казаки. Казак Максим Логинов по прозвищу "Щербак" в расспросных речах от 26 марта 1661 года сказал, что "родом он белору-сец города Орши, мещанский сын, тому де лет тридцать и больше, от отца шел в Запорожье семь лет, а из-за порог пришел на Дон лет двадцать и больше". Чтобы поступить в казаки, требовалось объявить об этом перед кругом в Чер-касске.

Несмотря на служивое значение казаков, не было реестров или записей о поступивших в казаки.

По имущественному положению казаки делились на домовитых и голытьбу. Им дозволено было скотоводство, охота, рыбная ловля и пчеловодство. В походах казаки делились на сотни. Сотни делились на курени, которых насчитывалось в сотне до десяти. Курень имел своего куренного атамана и есаула. Курень назывался по имени атамана, и при составлении списков казаков, шедших в поход, они обозначались для краткости по сотням, куреням или личным именам без прозвищ. В военное время, отправляясь в поход, выбирали походного атамана, а иногда брали даже самого войскового атамана, замещая его новым. Походным атаманам давали помощника, который назывался полковником. При походе на Азов и Крым казаки использовали легкие самодельные струги, в которых помещалось от 24 до 30 человек в каждом. Войны и тяжелое положение Московского государства при царе Алексее Михайловиче тяжким бременем легли на все слои общества, в том числе на крестьян. И они бежали на Дон к свободной, хоть и более опасной жизни. Благодаря пришельцам увеличилось число казаков. В посланиях к царю идут сетования на голод и отсутствие добычи, так как царскими указами было запрещено ходить на моря "за зипунами". Жалованье, хотя и увеличивалось, не могло обеспечить всех, голытьба же постоянно прибывала. Слабые шайки гулебщиков подавлялись старыми казаками, понявшими всю выгоду зависимости от Москвы. Пока не было вождя у голытьбы, она держалась спокойно, но появился Степан Разин, и равновесие было нарушено. Он повел голытьбу добывать себе зипунов. Вот здесь и сказалась московская политика. Казаки-старожилы больше всех печалились появлению Стеньки на Дону. Разина взяли в Кагальницком городке и выдали Москве. За это получили прибавку в жалованье. Стало ясно, что зипуны уже не интересовали старожилов, что они поступились своим исконным правом не выдавать Москве никого, даже беглых, не говоря уже о казаках. Воспользовавшись столь удобным моментом, московское правительство в августе 1671 года послало стольника Косагова и дьяка Богданова для привода казаков к присяге на верность московскому государю. Несмотря на некоторое сопротивление, посланным удалось выполнить поручение. С этого времени казаки присягали каждый раз при вступлении нового государя на престол. Старшина получала не только жалованье, но и подарки, ими одаривали даже детей, которых казаки привозили с собой в Москву в составе зимовных станиц. На Дон нередко посылались тайно соболя. Недаром  голытьба обвиняла старых казаков в том, что они продали тихий Дон московскому государю за жалованье — соболя. Но не одному дипломатическому искусству Москва была обязана такому успеху на Дону. Важную роль играла церковь. Из архивных данных выяснилось, что казаки донские в церковном отношении ведались московским патриархом, входя в состав его епархии. Через посольский приказ духовные дела казаков направлялись патриарху. Известно, что патриарх Никон благословил построение церкви на Дону, куда казаки поместили икону Одигитрии, взятую во время похода на Вильно в 1656 году. Далее, в 1694 году Митрофан, епископ Воронежский, затруднялся венчать и давать без указа патриарха "венечные памяти казакам, поженившимся на Воронеже", имея в виду, что казаки принадлежали к епархии патриарха. И только в 1718 году "по Дону и по другим речкам монастыри и церкви, часовни, которые были в патриаршей власти, указано было ведать Воронежской епархии". Административное отношение патриарха к своей донской пастве заключалось в том, что патриарх разрешал постройку церквей и освящение их. Круг не имел по войсковому обычаю права разрешать это своей властью. Случаи такого разрешения являлись нарушением права патриарха. Патриарх также назначал на должность священников, но здесь не было строгого порядка. Круг сам имел право принимать приходивших на Дон священников. Бывали случаи, когда круг из среды казаков выбирал кандидата для поставления в священники или дьяконы. Этим ограничивались административные обязанности патриарха по отношению к донской пастве. Никаких доходов казаки патриарху не приносили. В приходно-расходных книгах патриаршего казенного приказа в списках церквей, которые платили дань патриарху как епархиальному пастырю, нигде не встречается упоминание о Донской области.

Старшина среди донских казаков выросла и развилась постепенно. Уже с середины XVII века казаки стали не те. Появилось богатство, а с ним роскошь и честолюбие. Люди, отличавшиеся умом, смелостью, выделяли себя из остальных, захватили власть в свои руки, становясь знатными.

Уже в 1695 году Петр I требовал, чтобы для встречи генерала Гордона были посланы из войсковой старшины знатные люди. Звание старшины, иногда дававшееся войсковым кругом за заслуги, вначале принадлежало всем, отслужившим выбранный срок войсковым атаманам, но его вскоре присвоили себе начальники казачьих полков и отрядов. По словам А. Савельева, в 1649 году впервые употребляется вместо атамана имя старшины. К концу XVII века оно становится преобладающим. В XVIII веке старшина становится независимой от войскового атамана, а начальники полков и отрядов постепенно присваивают себе право распоряжаться общественными делами в качестве ближайших советников войсковых атаманов. Таким путем сложилась прослойка, получившая перевес над остальными казаками. С течением времени старшины захватывали все большую и большую власть и постепенно в их руки перешли все дела, ведавшиеся прежде кругом. С середины XVIII века звание старшины, до этого бывшее избирательным (войско могло как избирать старшину, так и лишать этого звания), становится пожизненным. С 1754 года звание это начало жаловаться высшей властью. С течением времени старшинство перерождается в чиновничество. В 1768 году чиновникам было пожаловано дворянство. В 1828 году вышел указ, по которому звания казачьих офицеров определяли в соответствии с типом регулярных войск.

Таким образом, в течение XVIII века самобытная жизнь казаков неоднократно подвергалась изменениям согласно соображениям правительства. Только в низших слоях казаков сохранились традиции и своеобразие обычаев.

Донских казаков исстари разделяли на верховых, населяющих северные округа области, и низовых, живущих в низовьях Дона. Разграничительной черты, отделяющей одних от других, не было, но различия в произношении, нравах, жилище, одежде оказывались при сравнении значительными.

Земля Области Войска Донского только с 1786 года по указу Екатерины II получила точное определение границ. До этого отдельные казачьи городки и станицы только пользовались обширными земельными участками. Казачество жило исключительно войной и для войны. Оно не знало мирных занятий и свой хлеб, одежду, украшения незатейливых жилищ и конской сбруи, войсковое снаряжение, — все это добывало с оружием в руках или получало в виде царского жалованья. Только в недолгие промежутки отдыха от дальних походов или во время вынужденного обстоятельствами мира казак занимался звероловством и рыболовством. В 1696 году по хоперским и медведицким городкам была послана грамота Войскового круга, которой запрещалось хлебопашество, "дабы воинским промыслам помехи не было", "а если станут пахать и того бить до смерти и грабить". Это правило строго соблюдалось до Петра I и поддерживалось верховным русским правительством.

С Петра I начинается перелом в жизни казачества. Государь убедил казаков, что вовсе не постыдно соединять мирные занятия с военным ремеслом, и то, что в верховых станицах по Хопру делалось тайно, так как тосковали руки беглых воронежских, тамбовских, рязанских крестьян по земле, теперь поддерживалось царем.

В 1703 году посланы были на Дон царские стольники для описи казачьих городков и для выселки с Дона всех поселенцев, которые появились там после 1695 года. Когда опись выявила казачьи городки и число жителей в них, последовала царская грамота о том, чтобы все городки, построенные по указу, свести за Северский Донец, а новоприбывших людей выслать в украинные города. Окончательно ликвидировалась одна из главных привилегий донских казаков — "с Дону выдачи нету".

В конце 1707 года прибыл на Дон для сыска беглых князь Юрий Владимирович Долгорукий, проявивший себя очень жестоко. Казаки обвиняли его в том, что он, вопреки царскому повелению, разорил и пожег многие казачьи городки, пытал людей и бил кнутом, резал им носы и губы, надругался над женами и вешал детей по деревьям.

В то время за пределами Войска Донского на службе русского царя состояло 15000 казаков, лучших воинов.

Оставшаяся на Дону голытьба, доведенная до отчаяния, выступила под началом бахмутского атамана Кондратия Булавина против Долгорукого. Булавин напал на него ночью, истребил весь царский отряд с самим князем, освободил 3000 беглых людей, которых успел собрать по городкам Долгорукий.  Для усмирения бунта Петр I отправил 20000 войска под началом князя Василия Долгорукого, родного брата князя Юрия. Но еще до прихода войск на Дон верные царю казаки осадили Булавина в Черкасске. Кондратий Булавин был застрелен во время штурма дома, в котором он находился. Когда князь Долгорукий подошел к Черкасскому городку, все казаки присягнули к бунту не приставать.

Тем не менее, князь Василий счел своим долгом исполнить буквально строгий наказ Петра I: "Все казачьи городки, лежащие по Донцу, Медведице, Хопру, Бузулуку и Иловле, сжечь и разорить до основания, людей рубить и заводчиков сажать на кол и колесовать, ибо сия сарынь ничем, кроме жестокости, не может быть унята". Из письма калмыцкого тайши к царицынскому воеводе от 1708 г. узнаем: "Я (т.е. тайша) Перекопский город взял, да с Хованским разбили три городка: Паншин, Качалин и Иловлин, и казаков побили, а ниже пяти изб с казаками управляется боярин Долгорукий, а вверху по Дону казаков никого не осталось".

К этому времени относится печальная народная песня, в которой сказывается горе всего русского казачества:

Приуныли, приутихли на Дону Донские казаки

А Яицкие, Донские, Запорожские;

А и что казаки унылы?

Приуныли на Дону Донские казаки,

Да что взял у них, государь-царь, город...

Залегли пути дороги за сине море гулять, 

А и не стало нам добычи на синем море

И на тихом Дону на Ивановиче.

И поехал атаман в каменну Москву,

Поклонился государю о праву руку,

Сквозь слезы он словечко выговорил:

Ах, свет наш, надежда, благоверный царь!

А и грозен, государь, Петр Алексеевич!

Прикажи нам на Дону чем кормиться?

Территория донских казаков вследствие Булавинско-го восстания значительно сократилась. По словам Н. Краснова, эта территория была урезана на 1 миллион десятин. На месте разрушенных городков была сооружена земляная крепость Хоперск.

* Дуван — место раздела добычи после возвращения из похода. Дуван дуванить — делить добычу на дуване, в 2 — 3 км от станицы.

Продолжение

spm111@yandex.ru

Copyright © 1996-2002 Cossack Web. All rights reserved.